В рамках совместного цикла журнала «Проект Балтия» и культурно-образовательного проекта лекторий’порт 18 марта в 16:00 состоится конференция «Архитектура 1990-2020-х годов. Тенденции и форматы».

Конференция станет центральным событием цикла «Новейшая история: продолжение следует» и будет посвящена осмыслению российского зодчества в недавнем прошлом и настоящем. Две панельные дискуссии позволят объемно увидеть картину развития архитектуры последних 30 лет: в первой части речь пойдет об определении стиля зданий и сооружений, возведенных с 1990-х годов, на примере Москвы, Петербурга и Казани, а во второй – об урбанистическом или даже постурбанистическом целом, то есть об актуальном характере той сцены, компонентами которой выступают те или иные постройки.

Программа:

16:00 сбор гостей

16:30

Панельная дискуссия 1: «Капиталистический реализм или капиталистический романтизм?»

В 2023 году вышла книга «Клизма романтизма. Путеводитель по постсоветской архитектуре Петербурга», чьи авторы отстаивают стилевое понятие «капиталистический романтизм» в качестве наиболее верного по отношению к зодчеству 1990–2000-х. В 2006-м Филипп Мойзер и Барт Голдхорн выпустили фолиант «Капиталистический реализм. Новая архитектура в России», где утверждается, что последний привел к возникновению, по меткому выражению критика Николая Малинина, цитируемого Мойзером, «исторических кричащих новых зданий». Чего же больше было в архитектуре этих 30 лет: романтических или реалистических черт? Характерно, что оба термина объединены словом «капиталистический». Буржуазный характер современных построек ни у кого не вызывает сомнений, но у части действующих творцов вызывает протест – желание создавать иную, некапиталистическую архитектуру. Можем ли мы говорить о потенциале новой «бумажной архитектуры», которая наследует той, что в свое время противостояла «социалистическому реализму» в советской строительной практике? Или капиталистические принципы так прочны, что сегодняшнее мастерство уже неразрывно связано с их применением не только на практике, но и в самóм проектном процессе, а нам остается лишь играть словами и интерпретациями?

Участники:

Михаил Мамошин, архитектор

Степан Липгарт, архитектор, руководитель бюро Liphart Architects

Евгений Новосадюк, партнер архитектурного бюро «Студия 44»

Марсель Искандаров, доцент Института дизайна и пространственных искусств Казанского федерального университета, эксперт Института развития города (Казань)

Анатолий Белов, архитектор и критик, экс-главный редактор журнала «Проект Россия»

Андрей Ларионов, историк архитектуры, ведущий специалист КГИОП

Даниил Веретенников, архитектор бюро MLA+, урбанист

Модератор: Владимир Фролов, архитектурный критик

Вопросы к дискуссии:

1. Чего больше в современной архитектуре: реалистических или романтических черт?
2. Как можно определить стиль последних десятилетий в России и за рубежом?
3. Существует ли сегодня «бумажная архитектура»?
4. Можно ли говорить о наличии «фейков» в архитектуре, по аналогии с подобными явлениями в мире информации?

18:30

Кофе-брейк

19:00

Панельная дискуссия 2: «Город и постгород?»

Экспансия на фоне атомизации – так можно описать эволюцию современного города.

Географ и культуролог главный научный сотрудник Высшей школы урбанистики НИУ ВШЭ Дмитрий Замятин назвал это явление постгородом. Его тезисы:

Город меняет очертания, расширяется и при этом дробится, теряет единство. Вместо единого пространства, единого времени (со-временности) появляется «сопространственность» – соседство очень разных территорий и сообществ.

На фоне интенсификации урбанистической деятельности (экономической, социальной, культурной) почти исчезла общегородская культура. Взаимодействие разных социальных групп ослабло.

Динамика жизни сопровождается ее рассредоточением, а центростремительность, свойственная традиционным городам, – разрастанием окраин.

Традиционная коммуникация лицом к лицу в постгороде минимизируется. Постгорожане, соседствуя физически, при этом пребывают «в очень разных психологических, ментальных пространствах, не замечают друг друга». Яркий пример – феномен метро. При всей скученности люди фактически не видят друг друга. Возникает эффект «анонимной толпы».

Развиваются «коммуникативные практики ускользания, онтологический партизанинг». Люди уклоняются от общения, от «социальности».

Происходит упадок публичных городских пространств.

Именно писатели, поэты и художники стали пророками постгорода. Это проявилось в «Человеке толпы» Эдгара По, продолжилось в стихах Шарля Бодлера, петербургских повестях Николая Гоголя, романах Федора Достоевского (например, в «Преступлении и наказании»), Эмиля Золя («Чрево Парижа»), Джеймса Джойса («Улисс»), Андрея Белого («Петербург»), Патрика Зюскинда («Парфюмер»). Их персонажи наблюдают очень разные, полярные городские картины: зоны провалов (дно жизни), фешенебельные пространства (дворцы, сады и пр.), места увеселений.

Городские районы живут в разном историческом времени: есть архаичные (и их жители ностальгируют по прошлому), а есть суперсовременные. Есть перенаселенные спальные районы, а есть «нежилой» центр.

Архитектура пестра и эклектична.

Общая городская культура распалась на множество субкультур (этнических, социальных, локальных).

Цифровая революция и глобализация катализировали этот процесс. Многие коммуникации переместились в Интернет и не требуют физических передвижений.

Участники дискуссии:

Елена Миронова, ведущий архитектор Института территориального развития

Михаил Кондиайн, партнер бюро «Земцов, Кондиайн и партнеры»

Илья Филимонов, главный архитектор бюро INTERCOLUMNIUM

Валентин Коган, руководитель бюро SLOI architects

Евгения Арефьева, руководитель Института территориального планирования «Урбаника»

Сергей Лутченко, главный архитектор Ленинградской области

Елизавета Гречухина, главный архитектор ГК «А101» в Петербурге

Модератор: Владимир Линов, заслуженный архитектор России, доцент СПбГАСУ

Вопросы к дискуссии:

1. Был ли Санкт-Петербург когда-либо городом в европейском понимании?
2. Является ли он таким сейчас, будучи субъектом Федерации, состоящим из муниципалитетов?
3. Действительно ли города превращаются в постгорода, или речь идет об исторической сущности города как разнообразной среды – с древности и до современности?
4. Присутствуют ли описанные выше тенденции в сегодняшнем Петербурге, становится ли он постгородом? Как меняются культура его жителей и архитектура его районов?